Иные: приют в Горноводяном стал для бездомных последним островом надежды

Часто, видя бездомного человека, мы отводим глаза и ускоряем шаг, стараясь быстрее пройти мимо. При этом мы испытываем разные чувства: брезгливость, стыд, обиду за то, что столкнулись с неприятным для себя явлением, агрессию, реже – жалость. Многие, видя бездомного – грязного, оборванного и дурно пахнущего, думают: «Сам виноват!» Но так ли часто человек по собственной воле оказывается за чертой?

За чертой

Вячеслав Головин ещё каких-то десять лет назад, как и большинство, был уверен, что бездомные сами виноваты в такой жизни. А потом судьба самого Вячеслава сделала крутое пике: семья распалась, дела не шли в гору…

– В тот момент я познакомился с бездомным, который рассказал мне свою историю, – говорит Вячеслав Головин. – После развода мужчина оставил квартиру жене и детям, а сам оказался на улице. Алкоголь притуплял несчастья, но постепенно опускал человека всё ниже, пока не сделал тем, от кого отворачивается общество – больным, никому не нужным, выброшенным за черту бездомным.

Это был толчок, сигнал Вселенной, что беда может случиться с каждым. В 2012 году Вячеслав и его Благотворительный фонд «Соборникъ» начали кормить бездомных на улице. Продолжалось это больше года, а потом пришло новое осознание: важнее не накормить, а вернуть человека к полноценной жизни, помочь выйти из тупика беспросветной неудачи.

– Мы долго искали помещение, сначала был какой-то полуподвал, где вернуть человека к нормальной жизни просто невозможно. А потом нам отдали в аренду здание бывшего Дома престарелых (который ещё ранее был больницей) в посёлке Горноводяном в Дубовском районе, – говорит Вячеслав.

Так, в июле 2017 года в 60 километрах от Волгограда появился приют для бездомных. Сейчас в нём живут около 40 постояльцев, или подопечных, как их называет Вячеслав.

Невольник – не богомольник

– Алёша, иди покушай!

Вячеслав, как к малому дитяти, обращается к мужчине, который стоит под деревом и сосёт палец.

– Обострение, – объясняет Вячеслав.

Здание приюта находится почти на самом берегу Волги, вид и воздух здесь потрясающие. А ещё звуки! Звуки деревни и тишины. Собака со щенками, кролики в клетках, лавочки под виноградными плетями… пастораль, одним словом. Кто-то из бездомных живёт здесь уже два года, другие мечтают вернуться домой.

– Мы никого не неволим, есть те, кто уходят и возвращаются. Есть другие, которые не могут тут находиться из-за отсутствия алкоголя, – говорит директор фонда.

Алкоголизм – одна из самых серьёзных проблем подопечных Вячеслава. Именно «зелёный змий» чаще всего является проводником на другую сторону. Но зависимым здесь стараются помочь. И чаще всего люди бросают и возвращаются к нормальной жизни. В приюте как-то даже образовалась семья. Они познакомились здесь, вылечились и уехали в Волгоград. По словам Вячеслава, у пары сейчас всё хорошо.

Кстати, он сам является клириком Российской православной автономной церкви.

– Официальная церковь назвала бы меня раскольником, – улыбается Вячеслав.

– А молитва для ваших постояльцев обязательна?

–Если заставлять молиться, то люди не уверуют, а станут лицемерами, – говорит Головин. – Кто хочет, обращается к Церкви и Богу, но невольник – не богомольник. Так же мы относимся и к пребыванию у нас. Мы не можем заставить жить, как того хотим. Нужно, чтобы человек сам захотел. А кому невмоготу без алкоголя, уходят.

Постоянный клиент морга

Пока мы общаемся с Вячеславом, у постояльцев гостиницы наступает время обеда. О нём оповещает колокол, на котором выбита молитва. Обед как в обычных столовых – первое, второе и компот.

– Где же вы столько денег берёте, чтобы каждый день кормить 40 человек?

– К счастью, сейчас серьёзных проблем с продуктами нет. Мы вступили в реестр поставщиков социальных услуг. За тех, кого нам передаёт соцзащита, мы получаем компенсации. Спонсоры помогают, приходы, волонтёры, некоторые предприятия, –рассказывает Вячеслав Головин. –Да и аренда у нас льготная с 75-процентной скидкой. Хотя и она в итоге на 100 тысяч в год вытягивает. Но справляемся. Даже «Ларгус» в лизинг купили, потому что наша старенькая «шестёрка» не справлялась с постоянной перевозкой продуктов и людей.

Проблемы приюта больше в другом – в отсутствии документов у постояльцев и в тяжёлом состоянии здоровья. Среди тех, кого приютил «Соборникъ», много лежачих, людей после инсульта, онкобольных…

А без документов их не принимают ни в одной, даже частной, клинике. Даже чтобы пройти первичное обследование и сдать анализы, паспорт обязателен. И с этой системой бороться невозможно.

– У нас в штате есть свой медбрат, фельдшер из села Эльвира помогает постоянно, но многие наши подопечные требуют амбулаторного лечения, операций, – говорит Вячеслав. – Здесь этого мы дать не можем.

К сожалению, со смертью приюту приходится сталкиваться регулярно. В прошлом году был такой страшный месяц, когда из жизни ушли сразу четверо постояльцев.

По признанию Вячеслава, приют является постоянным клиентом дубовского морга. Кто-то даже назвал его филиалом хосписа.

Чудеса случаются

Хотя есть и истории со счастливым концом. Около двух лет назад приют забрал из больницы молодую женщину Лену, которой поставили диагноз «цирроз III степени». Лена была бездомной, идти ей было некуда. Ещё совсем молодая 30-летняя женщина оказалась никому не нужной. При росте 150 сантиметров она весила 25 килограммов. Несмотря на вопросы вроде «Зачем тебе живой труп?», Вячеслав даже не раздумывал, дать или нет приют несчастной.

– Мы носили её на руках, кормили с ложки, потом Лена начала потихоньку вставать, а затем совсем окрепла, – рассказывает Головин. – Сейчас она восстановилась, благо организм молодой. Бросила пить и начала новую жизнь в Волгограде.

Правда, таких историй не так много. Гораздо меньше, чем хотелось бы.

Без бумажки…

Как поясняет Вячеслав, все его подопечные делятся на два типа – бездомные и условно бездомные. С первыми всё обстоит гораздо сложнее – у людей нет никаких документов и для государства они не существуют. У вторых же зачастую есть семьи и дети, но они оказались выброшенными на обочину.

– Мы занимаемся восстановлением документов, – говорит Вячеслав. – И если был утерян российский паспорт, то восстановить его небольшая проблема. Если же у человека был только паспорт СССР, то здесь всё может затянуться на годы. Нужно делать запросы в то место, откуда человек родом, подтверждать его личность…

Пока мы разговариваем с Вячеславом у виноградной «беседки», к нам постепенно подтягиваются постояльцы, прислушиваясь к разговору. Кто-то смотрит настороженно, кто-то – заинтересованно.

– Ощущение, что они нас опасаются…

– Но вас-то вряд ли, а вот на улицах городов и посёлков бездомные людей действительно боятся. Очень много случаев, когда их обманывают, обещают работу и зарплату, а фактически угоняют в рабство. Бездомные – отличные рабы, ведь для государства их нет, родственники про них забыли, значит, и искать их не будут. В нашем приюте есть те, кто пережил такое.

– А местные жители как относятся к соседству?

– Ну раньше были недовольные. Дескать, вместо Дома престарелых сделали приют. А сейчас привыкли, наши постояльцы не шумные, не буйные. Некоторые даже работают в посёлке. Мы трудоустраиваем тех, кто восстановил документы, если они, конечно, этого хотят.

Осколки жизни

Поскольку изначально здание приюта было больницей, то комнатами для постояльцев служат бывшие палаты. В каждой живёт по два-три человека. Ходячие (те, кто в состоянии и здравом уме) помогают ухаживать за лежачими. Недавно приют купил ходунки для тех, кто только встаёт после инсульта или травм.

Люди здесь собрались разные. Как это ни странно, но все охотно делятся своими историями.

Алексей Иванович читает книгу: книг на тумбочке и на кровати множество.

– Проходите-проходите! – гостеприимно приглашает он нас в свою комнату. – я подполковник внутренней службы, всю жизнь проработавший в Центральном РОВД. У меня пенсия 38 тысяч, вот дочка с зятем карточки отобрали и меня на улицу выгнали, – говорит 69-летний мужчина. – Квартира, в которой Наташа и Сергей живут, тоже моя. Но даже связываться с ними не хочу.

Однако про историю Алексея Ивановича Вячеслав с осторожностью замечает:

– Пенсия у него в каждом разговоре только прибавляется. Да и про службу в милиции мы не знаем ничего, у нас много таких было: спецназ ГРУ, ОМОН… Сейчас восстанавливаем его паспорт в Дубовке. Должен быть готов, но подтверждения из Волгограда пока не пришло, – уточняет Вячеслав.

Голубоглазый статный Руслан, которого мы сначала приняли за сотрудника приюта, тоже оказывается постояльцем.

– Я здесь не просто живу, но и работаю тоже, – говорит красавец Руслан, прося убрать камеру. – Я делаю евроремонты, фасады, кровлю. Был на заработках в Москве, документы отобрали, с деньгами кинули. Пешком возвращался из столицы. Так и попал сюда – в родном Волгограде жить тоже оказалось негде.

Тамара Николаевна вяжет, сидя на кровати.

– Вас фотографировать можно?

– Конечно, может, сыновья увидят!

У Тамары Николаевны одна нога отнята по колено, на второй нет половины ступни – обморожение, гангрена, ампутация… Сумку с документами украли, а где её сыновья, она не знает. Предполагает, что женились и живут себе спокойно.

– Я из Волжского, детдомовская, жила с бабулькой, а потом попала в больницу. И выходить мне было некуда. Но очень хочу вернуться в Волжский. Мечтаю в Дом инвалида попасть, чтобы протез получить. Не могу на костылях, а ходить хочется. Да и домой тоже хочется.

Соседка Тамары Николаевны – совсем молодая женщина – стеснительно поправляет забавные косички на голове. Пытаюсь поймать её взгляд, а потом понимаю: она слепая. История Насти повергает в шок.

– Ослепла я после того, как меня избил гражданский муж. Родители умерли рано, осталась одна. Знакомый риелтор предложил квартиру продать (жила у мужа), деньги прокрутить и заработать. В итоге я осталась без жилья, без здоровья…

Жутковатые истории, осколки разбитых жизней мелькают как в калейдоскопе. В какой-то момент становится трудно дышать… Понимаешь, ведь большая часть этих людей не виноваты в такой жизни. И все истории чаще всего невыдуманные.

– Вячеслав, откуда вы столько сил берёте?

– Сейчас приюту очень серьёзно помогают наши бывшие подопечные, больше не нуждающиеся в опеке. Теперь они опекают других. Хотя я много раз был на грани, хотел всё бросить. Но потом понимал, что не смогу. Наверное, привык жить в режиме катастрофы, да и на кого же я своих подопечных брошу?!

 

Приют принимает помощь от жертвователей. Продукты, вещи и лекарства можно передать:
— директору Вячеславу 8 960 873 38 40
— Малимоновой Марине 8 917 330 44 43
— Елене Холодовой 8 937 713 08 11
— Екатерине 8 903 478 24 26

Страница пожертвований