Леонид Пикман. Путь от Гермеса к Мельпомене

В силу обоюдной занятости для интервью журналиста Volganet с директором театра «Царицынская опера» время нашлось только 23 Февраля. Встреча прошла замечательно. Как и положено у гусаров, задушевно побеседовали под хороший брют. 

Volganet: Поздравляем с Днём защитника Отечества и немедленно спрашиваем: в каком полку служили?

Леонид Пикман: Спасибо. Да я, на самом деле, служил… Сейчас, когда процентов 70 мужчин как-то прошли мимо армии, многие удивляются этому. Но я отвечаю – да, я служил в артиллерийском полку. Самое прикольное, что я призвался из Волгограда, хотя сам родился в Ростове, там окончил институт, а сюда попал по распределению. После института ушёл на полтора года служить рядовым. Учебка у меня была в Николаеве, сама служба в Одессе, а потом – полтора месяца офицерской службы в Запорожье. Вернулся «на гражданку» в звании лейтенанта. Так что этот праздник я заслужил.

По волнам его памяти

– До того, как стать менеджером от искусства, вы были не просто чиновником, а весьма и весьма большим руководителем. С чего начиналось ваше восхождение по карьерной лестнице?

– Вот я сейчас уже, с возрастом, вспоминаю и благословляю то странное время, смутное время. Мальчик, переехавший по распределению, да ещё и нерусской национальности, да ещё и не имеющий ни местных корней, ни блата, как-то вот шёл по карьерной лестнице достаточно ритмично. От старшего экономиста до начальника отдела, потом ступенька – замначальника налоговой инспекции, следующая – начальник налоговой инспекции, затем первый заместитель руководителя областного финансового управления, ну и так далее.

Всё-таки при коммунистах к кадрам относились довольно трепетно. Я знаю это по себе. Меня готовили, меня обучали, меня направляли. Самое главное – было у кого учиться.

У того, кто был рядом с тобой, учиться у высокого и не очень начальства, у работников исполкома, у работников райкома. До сих пор на слуху имена этих людей, потому, что они, действительно, выдающиеся люди: Хватов, Кабанов, Роньшин. Если меня не останавливать, я могу назвать очень много имён людей, с которыми мне довелось работать, и у кого я учился жизни: Зацаринский, Морозов, Семергей…

Возьмём команду Чехова. Это была команда из 8 «монстров». Такие мощные ребята и, собственно, сейчас, с высоты лет, я понимаю, что они не были юными, но и не были старыми. Они были в возрасте расцвета. Команда Шабунина – не менее мощная: Кириченко, Кращенко, Сидоренко-старший. Глав районов того времени волгоградцы вспоминают и сегодня. И мне страшно повезло, что я в это время работал и рос как руководитель.

– Что вам дала эта школа коммунистического и посткоммунистического менеджмента?

– Во-первых, дала мозги. И дала, и вправила. Дала важный опыт, который взялся не из книжек, а из ежедневной работы и общения с этими людьми. Этот опыт помог укреплению какой-то внутренней уверенности. Не самоуверенности, а именно уверенности, когда знаешь, что если принимаешь решение, если над каким-то решением думаешь, то оно правильное, оно взвешенное, оно обдуманное, оно зиждется на том самом опыте, на школе.

Конечно, я благодарю бога, что мне повезло поработать с таким мэром как Ищенко. Это правда. Я не хочу, да мне и не перед кем сейчас реверансы делать, но Евгений Петрович был очень прогрессивным менеджером. Я уверен, что он таким и остаётся.

Наши отношения были непростыми. Начнём с того, что как только он пришёл в мэрию, я попрощался со своей работой, он меня просто нагнал. Но ровно через 9 месяцев – день в день – он меня вернул обратно. Потом уже пошли неприятности, о которых все знают. И кувырком пошла не только судьба Евгения Петровича, но и судьба города, я бы даже сказал. Это правда: и судьба города пошла кувырком, и моя собственная тоже стала претерпевать резкие метания влево-вправо, вверх-вниз.

– Не первый раз слышим мнение, что город начал падение именно в тот момент, когда убрали Ищенко. Был нарушен естественный ход истории. Как молодое деревце, которое росло-росло, его надломили, и вот оно, как бы продолжает жить, но ствол и ветви кривые от переломов. Вы же это изнутри всё видели…

– Да… Поскольку я был внутри… Очень даже, очень даже внутри этих процессов. Но я, отвечая на этот вопрос, не хотел бы уйти в сторону конфликтов личностных и политических. Хотя, наверное, от этого никуда не деться. Но, тем не менее…

Евгений Петрович строил работу достаточно стройно, достаточно обдуманно, но, к сожалению, его неуживчивость… Или может быть, не его, а губернатора тех лет Николая Кирилловича Максюты, на самом деле, не знаю. Но именно конфликт этих двух людей привёл к полному краху всего. И если один из них, формально уйдя из политики, благополучно просуществовал в Совете Федерации, то другой пострадал, причём гораздо больше. Я не говорю сейчас, кто из них был прав, кто виноват. Не мне судить. Но это случилось. Думаю, мы к Николаю Кирилловичу ещё вернёмся, потому что он в моей судьбе сыграл роковую роль, да…

За правлением Гребенникова я наблюдал уже со стороны. Если вы посмотрите, это я сам отказался к нему идти. Потому, что очень тяжело было. Морально тяжело. Честно говоря, настрадался я к той поре. Кстати, потом, где-то через полгода, сильно пожалел, но моё эго было сильнее моих желаний.

Я сейчас читаю интервью нынешнего главы города, он говорит о проблемах, которые существовали и тогда ещё: дюкер, проблема благоустройства, проблема отсутствия транспорта, проблема системы финансирования. Но самая тяжёлая проблема, в принципе, была такой: «Раз ты меня не любишь, я тебе не дам денег». Я говорю о взаимоотношениях областной и городской власти.

Так, что, может быть, сегодняшняя любовь главы города и главы области это и неплохо, с данной точки зрения? «Я тебя люблю, поэтому на тебе на дорогу, на тебе на стройки, на парки, на Дворец спорта». Да на всё, что угодно. Может быть, это странно, но неплохо.

Сейчас. А в те времена было страшно, и Роман Георгиевич продолжил данный конфликт и даже усилил его с геометрической прогрессией. И что? А, собственно говоря, пострадали в итоге опять оба. История, она или учит, или не учит. Про первый конфликт не скажу, а здесь, в этой конкретной ситуации, не было ни правых, ни виноватых. Виноваты были оба.

– Вы сказали что Николай Кириллович сыграл в вашей жизни роковую роль. О чём речь идёт?

– Ну, это была такая очень классная история. Именно в прямом смысле, история. Потому что сейчас термин «история» стал элементом сленга таким – в тему и не в тему его употребляют. (Камень в наш огород. Учтём. – Volganet.). Вот это, действительно, была история. Она никого не оскорбляет, поэтому нормально – я её расскажу сейчас.

То ли потому, что я ушёл из Администрации города, то ли потому что Николай Кириллович в силу своих корней… ну, не сильно принимал меня, как… вы понимаете, о чём я. Вот почему-то Максюта меня так и не простил. Хотя, кто я такой: он – великий, а я – моська. Но его отношение ко мне сыграло негативную роль. Потому, что когда я работал в городе, появилась возможность, и меня протежировали на должность руководителя областного управления Федерального казначейства. Так вот именно Николай Кириллович Максюта сделал рокировочку очень умную и не пустил меня туда.

А меня рекомендовали и в Москве, и здесь. Ныне покойный Сан Саныч Дильман, бывший руководитель Управления Федерального казначейства, рекомендовал. Я уже даже на собеседование туда ездил. Но губернатор отправил на пост руководителя Казначейства своего начальника финансового управления, моего хорошего товарища и наставника Сергея Петровича Сазонова, на его место привёл молодого ещё Александра Владимировича Дорждеева. А я вернулся в свое кресло на Аллею Героев и дождался Евгения Петровича Ищенко.

Вот это, конечно, полностью заслуга Николая Кирилловича в том, что я не стал ни Заслуженным экономистом, ни Отличником финансовой службы за 25 лет работы. Сегодня я стал старше, стал мудрее, умнее даже, с какой-то с точки зрения. Я понимаю, что мои вопли из-за угла: «Николай Кириллович – плохой, а я – такой классный!», они ничего не значат. Это просто элемент истории. Отпустил я его с богом, дай бог ему здоровья. Может, благодаря ему, я и стал руководителем театра.

Смех сквозь слёзы

– И как так получилось, что профессиональный чиновник-финансист стал руководителем театра, да ещё оперного?!

– Это был достаточно длинный путь. Уйдя с чиновничьей службы, я попытал счастья в Москве. Пробовал себя в бизнесе, работал и в Министерстве регионального развития. Собственно говоря, я два раза уезжал отсюда в Москву и два раза возвращался обратно. Если припомните или, может, почитаете в какой-нибудь Википедии, я был первым замом мэра города Волжского, а до этого – первым замом в Городищенском районе.

– Ничего себе! Первый человек, прошедший горнило управления Городищенским районом и ушедший не в тюрьму.

– Да-да… Может, я потому в Волжский и ушёл, что нюхом почуял… Это тоже опыт, да, приобретенный, в том числе, во времена Евгения Петровича. К сожалению, с Мариной Робертовной Афанасьевой, Главой Волжского той поры, не сложилось. Это был очень своеобразный опыт, такая необычная практика. Она очень умная серьёзная женщина, но женщина. Это ключевое слово – женщина. Я не хочу в этот день обидеть никаких женщин, тем более, накануне святого праздника 8 Марта, но всё-таки…

Я второй раз уехал в Москву и через год вернулся в город-герой Волгоград, когда, помните, очередное межвременье было: Собакарь, Васильков, а если, говорить истину, то Ирина Анатольевна… Да…

Кстати, вы знаете, а Боженов был очень неплох как руководитель. Очень неплох, потому что понимал и выстраивал структурированную систему. И то, что он не поставил рядом с собой местных, как делает нынешний губернатор, может, это и неплохо на самом деле. Он ставил тех, кому верил, и кого не подозревал ни в чём.

Сказать, что ничего не изменилось спустя эти 4–5 лет, что я отсутствовал в городе, было бы неправдой. К худшему изменилось всё – от системы руководства до системы коммуникаций. И коммунальных коммуникаций, и коммуникативных отношений между людьми. Единственное, что было хорошего, так это потеплевшие отношения города и области, потому, что область, наконец, поставила своего. И я уже понимал, что это не так уж и плохо.

– Ну вот, по-честному, это вообще же дикая практика: «Я тебя не люблю, поэтому денег не дам»!

– Дикая, да. Но она, к сожалению, была свойственна не только нашей области. Тут она гипертрофирована была просто. Система делёжки бюджета стала межличностным орудием. То есть я буду стрелять в тебя межбюджетными отношениями. И это ужасно, конечно.

Я недолго поработал тогда в городе и это даже страшно вспоминать. Потому, что всем управлял Николай Николаевич Чувальский. Как только это имя появилось на горизонте, я проработал какое-то время – и всё. Я ушёл. Скажу, что это было взаимно. Он очень хотел, чтобы я ушёл. Просто не совпали наши с ним интересы, и я ушёл. И, как практика показала: хорошо, что я ушёл, потому что далее было весело: уборка снега, ещё аптечки, питание в школах…

Всё, я ушёл и 4 месяца нигде не работал. Почти 4 месяца. Первый раз в жизни, представляете? Я 20-летний пацан, закончивший институт, приехал в чужой город, попал в ласковые руки чиновников, которые меня взрастили до приличных высот и даже уже корячилась федеральная должность, и вдруг, по сути, впервые в жизни остаюсь без работы… Ну, думал, неделя, ну две, ан нет. Оказалось не месяц, и даже не два. Я никому такого не пожелаю.

Если вы услышите сейчас от какого-то даже очень богатого человека (а я не был очень богатым – обеспеченным, но не богатым), что он в 50 лет уйдет кайф ловить и ничего не делать, то неправда. Нет, наверное, есть такие люди, но это единицы, у которых бизнес личный где-то. Но если вообще не работать, ничего не делать – это страшно.

Спустя 2 месяца моих мучений без работы звонит Виктор Петрович Гепфнер, возглавлявший Комитет культуры Волгоградской области: «Будешь руководить театром?». Мы с ним были и остаёмся хорошими товарищами, друзьями, можно сказать. Я посмеялся-посмеялся, а он мне сказал: «Документы мне дай, я с курирующим замом поговорю».

А курирующим замом был Роман Георгиевич Гребенников. Отношения у нас с ним были тогда весёлые, хотя бы потому, что когда он пришёл в мэрию, я отказался работать с ним… Это сегодня я с ним нормально общаюсь, когда уже ничего не связывает. А тогда… В общем, Роман Георгиевич «прокатил» меня на директора театра. Просто и цинично «прокатил» меня на эту высокую должность (смеётся). Это был удар, мне казалось, что это ещё более усугубило мой уже существующий крах.

В это время мои коллеги, которые работали в мэрии Ростова, позвонили и сказали, что у них филиал муниципальной страховой компании есть в Волгограде: «Прими филиал этой компании, потусуй пока». Пошёл в эту страховую компанию, «потусовал» месяца полтора. Опять звонит Гепфнер, с радостной новостью: «Гребенникова сняли!». А я: «Сняли и сняли, мне-то что?». «Ну, ты же знаешь, Юрий Иванович тебя же обожает». Это он про Сизова всесильного, многолетнего вице-губернатора. «Я опять подаю твои документы на театр». «Ну, подавай, ладно». И всё срослось.

Сначала я ржал, потом смеялся, опять смеялся, потом смеялась моя жена. После обоюдного смеха я сказал: «Лучше смеяться над моей должностью директора театра, чем плакать, что я без работы и без денег». Так я стал руководить театром. И вот уже 4,5 года руковожу.

Нисхождение в яму. Оркестровую

– Как коллектив принял вас?

– Плохо.

– Ну, а как вы хотели? Это же театр!..

– Собственно говоря, про этот театр никто не знал. Я про него знал, потому что мой товарищ Михаил Андреевич Романовский, будучи художественным руководителем, меня приглашал на постановки. Давали два спектакля в месяц, ну, три. Этот театр не был похож на театр.

Я не хочу сейчас плохо говорить о ситуации, к моменту моего прихода… Хотя, почему?! Мы всё равно к ней рано или поздно вернёмся. Полтора года я был вынужден вести отчаянную борьбу за выживание. В ходе этой борьбы мне пришлось попрощаться с двумя заместителями, главным бухгалтером, начальником отдела кадров, главным юрисконсультом, художественным руководителем и главным дирижером. То есть, со всеми, кроме артистов и дворников.

Кстати, с артистами, как ни странно, я практически сразу нашёл общий язык. А в остальном, вот это была, конечно, жесточайшая война. Это были жалобы, это были письма, это были вечные проверки. Что скрывать – я порывался уходить много раз, много раз. Если бы я знал, что столкнусь с таким ужасом, не факт, что я бы принял предложение Гепфнера. В общем, это был ужас.

Это не было плохо, это был ужас, с которым я никогда не сталкивался. Люди отказывались не то, что подчиняться, а просто работать. Мне орали матерные слова вслед, когда я шёл по коридору. Любые мои требования игнорировались. И писались бесконечные письма. Не анонимные, а грамотные, крепкие такие письма в прокуратуру, в Облфинуправление. И на все эти письма следовала мгновенная реакция. Письмо – проверка, письмо – проверка, а то и две. Я ещё работать не работал, а театр поставили раком.

Один пример приведу. По заданию областного Комитета культуры был проведён конкурс, даже не нами, а областным Комитетом экономики. Возле театра положили брусчатку. Я настаивал на этом, потому что асфальт был изломан корнями деревьев, ходить было нельзя не то, что на шпильках, по нему нельзя было ходить даже в берцах. Комитет экономики по моей просьбе провёл конкурс, в результате которого разрешили укладку плитки.

Потом пришли проверяющие и сказали, что это нецелевое использование бюджетных средств, что деньги выделялись на ремонт фасада, а брусчатка является объектом благоустройства. Хотя я им объяснял, что это отмостка. Вот эта площадь перед театром является отмосткой, потому что фасад отреконструировали, а отмостки не было, там были дырки по периметру театра, туда лилась вода, попадали дождь и снег. Это был жуткий ужас, никому до этого дела не было, что фасад сделали, а вокруг театра дырка.

– Лет 10 лет назад вокруг ДК Ленина просто даже ходить было страшно. Даже с учётом того, что фасад более-менее подновили, задняя часть напоминала руины апокалиптические.

– Сейчас сделали. Заднюю и боковые части мы сделали. Есть, конечно, претензии к качеству, есть претензии по проекту этого фасада в целом, но это уже другая история.

Вернёмся к ужасу, который пришлось пройти. Я же не в один день всем сказал: «Уходите!». Это были тяжёлые моменты, в том числе и переговоров.

Было всякое. И вымогательство в том числе: «Я уйду, если ты мне 3–4 оклада оплатишь». И да, был случай, когда я работнику оплатил 3–4 оклада. А он тут же написал жалобу в Следственный комитет, что я злоупотребляю служебным положением, что я из бюджетных денег оплатил ему 4 оклада, нарушив при этом кучу всего. Представляете?

– Добрые люди посоветовали, наверное…

– Конечно. Был момент, когда главный дирижер за полдня до спектакля отказывался выходить в яму дирижировать, пока зарплату не увеличат. А финансировали отвратительно. Средняя зарплата была 8 тысяч рублей. И это на фоне НЭТа, где платили куда более существенные суммы.

Никаких недоразумений…

– Ещё 7 лет назад о «Царицынской опере» говорили, как о некоем околокультурном недоразумении. Сейчас такие вопросы вообще не возникают. Коллектив приобретает всё большую известность. Во многом это связано с тем, как вы популяризируете своё искусство. Вот эти необычные концерты в торговых центрах… Правильно ли мы понимаем, что зрители из торговых центров постепенно перемещаются в театральный зал?

– Да-да, покупают билеты там же, в торговых центрах.

– Визуализация оперы – очень интересный, по нашему мнению, ход. Как вы работаете над афишами? Сразу скажем, что афиша с быком великолепна. Мы не слишком высокопарно?

– Нет, всё очень точно, спасибо. Наши афиши это, можно сказать, труд коллективный. А если конкретно об этой, к опере «Кармен», то мы впервые в создании афиши задействовали режиссера. Мы его спросили: «Что бы ты хотел отразить, как ты это видишь?». И он провёл идею о том, что в этой опере главной будет не Кармен, а главным будет Хозе. Это его трагедия, это его внутренняя борьба с собой, с окружающими, с миром.

Мы дали режиссёру много разных вариантов. У нас есть девушка – художник, которая наши желания обрамляет вот в такие компьютерные наброски, визуализирует наши мысли. В результате из его устного описания, предложений нашего дизайнера и наших менеджеров по рекламе родилась вот это вот афиша.

Тут стоит обратить внимание, что спектакль сопровождает афиша двух видов. Потому что тот баннер, который у нас висит на театре, и то, что мы видим в городе, они чуть-чуть отличаются. На одной мы решили Быка и Человека соединить вместе. На другой – это баннер на театре – центральной фигурой выступает Кармен.

Я могу долго об этом говорить – проще и лучше самим посмотреть всё-таки. Каждая афиша имеет свою историю. Мы, действительно, стараемся, чтобы они не были тривиальными. Мы стараемся, чтобы они бросались в глаза.

– Интересно, как вы пришли, к тому чтобы сделать оперу: а) профессиональной; б) для всех?

– Да, вот это вопрос совершенно точно ко мне. Это тоже пришло из опыта. Прежде чем стать руководителем, прежде чем дать хоть одну команду, – научись сам. Это правило – с детства. Первые полгода я часами, днями и сутками, неделями и месяцами общался со своим коллективом. То есть, я впитывал в себя всё позитивное и негативное. И конечно, я сам любил эту музыку. И я понимал, как должна звучать опера и как должен выглядеть балет.

Идея концертов в торговых центрах родились практически сразу, в течение года. Я понимал, что нас реально не знают. И мы решили заявить о себе, буквально, громко и при большом стечении народа – той самой публики, которая нас смотрит в торговых центрах, это простые люди: рабочие, учителя, врачи, дети, школьники, студенты – кто угодно.

В начале, и это самое прикольное, я не знал, чем платить торговым центрам за площадки, потому что в театре денег не было. Но нас пустили бесплатно. Я тогда не понимал, что это, в конечном итоге, приносит им деньги, для них это некая промо-акция.

(Здесь собеседник, и без того эмоциональный, совершенно преображается. В глазах его появляется огонь страсти. И на минуту почудилось, что это не директор театра с нами общается, а сам Тореадор сошёл с партитуры Жоржа Бизе. – Volganet.).

Первым был «Парк Хаус». На своё первое выступление – год назад это было – мы надували шарики, раздавали флаеры. Это был настоящий праздник. Нас очень тепло приняли, и это было так круто, это, действительно, был шок. И для нас в первую очередь. Мы также работаем с Ворошиловским торговым центром, «Комсомоллом» и «Акварелью».

Самое классное, что «Акварель» ещё и доплачивает, потому, что они хотят не просто концерта. Они хотят отрывки сказок перед Новым годом, отрывки опер, премьера которых должна состояться. Это классно! А вот в «Европу Сити Молл» нас не пустили. Теперь они просят, а мы туда не ходим, нам не интересно.

К актёрам мы ещё вернёмся, а что касается оркестра – это проблема. Она была, она остаётся и сейчас. У нас сегодня 3 профессиональных оркестра: оркестр Музыкального театра, оркестр «Царицынской оперы» и Симфонический оркестр. Раньше было 4, но теперь в Волжском оркестра нет. Но вот в чём дело: оркестров много, а музыканты там играют одни и те же! То есть они мигрируют туда-сюда, и самое ужасное, что, сколько бы мы не платили музыкантам, которые сидят в нашей оркестровой яме, они всё равно пойдут подрабатывать за дополнительные 5 или 10 тысяч.

У нас во всём городе – 4 трубы и 3 флейты. На весь город приходятся 2 виолончели и 1 виолончелистка. Не хватает инструментов, не хватает людей, это беда бедовая. Если в свое время материальную базу симфонического оркестра как-то укрепили, то у нас все играют на собственных инструментах. Представляете, какой может коллапс произойти?

Но здесь мне хочется сказать, что нынешнее руководство области к нашему театру проявило интерес, я чувствую их внимание, они нас слышат. Пока помогли только с зарплатами. С 8 тысяч мы дошли до 26-ти. Это здорово. Поэтому мы начали укрепляться, к нам стали приезжать солисты, к нам стали приезжать музыканты.

(Окончание следует.)

 

vизитка

ПИКМАН Леонид Борисович

Леониду Борисовичу 55 лет. Родился в Ростове-на-Дону. В 1985 году окончил Ростовский институт народного хозяйства (квалификация «экономист»), в 2003-м – МГИМО (квалификация «менеджер»). Кроме того, был слушателем Московской школы политических исследований при Совете Европы.
После получения первого, экономического, высшего образования был направлен по распределению в Волгоград, где с перерывом на службу в армии отработал несколько лет в финансовом отделе Тракторозаводского райисполкома, проделав путь от экономиста до заместителя заведующего. Затем около 5 лет возглавлял Государственную налоговую инспекцию по тому же району.
С 1994 года карьера Пикмана резко идёт вверх. Его приглашают на пост первого заместителя начальника Облфинуправления, а с 1997 года Леонид Борисович на протяжении 10 лет возглавляет Департамент финансов Администрации Волгограда.
В интервале между 2007 и 2014 годами наш герой успел поменять множество мест работы – от Министерства регионального развития РФ до Администрации Городищенского района Волгоградской области, также трудился на руководящих должностях в коммерческих организациях. В 2010-11 годах непродолжительное время исполнял обязанности первого вице-мэра Волжского, а в 2012-13 годах ненадолго возвращался в Администрацию Волгограда, на должность заместителя главы по экономике и финансам.
С 2014 года по настоящее время – директор ГБУК «ВГТ «Царицынская опера».
Советник налоговой службы 2 ранга. Действительный муниципальный советник Волгоградской области 1-го класса.